Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1870 – 1874
– Вот и сестрицей тоже не грех заняться, живет где, как и на какие средства. Это и есть следствие, Василий Евсеевич.
– Все—таки в армии проще.
– Тогда давайте, я поручу проверку племянника моим агентам, не обессудьте, но они все—таки имеют в этих делах хороший навык и никто ничего не заподозрит, в особенности тетушка.
– Ваше право, чем я могу помочь?
– Пусть ваши полицейские пройдут по улице и пораспрашивают о бегущем молодом человеке, может быть, он с дуру, здесь извозчика нанял?
– Я сообщу вам, если что узнаю.
Путилин приложил руку к шапке и вышел вон из дома.
Путилин вышел на Владимирский и пешком идти расхотелось, начала побаливать старая рана, полученная лет пятнадцать тому при задержании одного вора, который залез в дом и наткнулся на хозяина, с испугу пустил нож в дело. Пришлось долго его выслеживать прежде, чем заманить в ловушку. А там нерасторопность Ивана Путилина, тогда об отчестве и чине статского советника, и мечтать не приходилось, стоила ему распоротого бедра. Зажило быстро, но вот сейчас иной раз дает знать, когда меняется погода.
– Миша, давай извозчика.
Через некоторое время Иван Дмитриевич сидел в своем кресле на Большой Морской, но постоянно забывал, что в кабинете стоят напольные часы, подаренные одним купцом за быстро раскрытое дело о поджоге, когда купец мог лишиться всего капитала и пойти по миру.
Перед Путилиным сидели чиновники по поручениям – штабс—капитан Орлов и надворный советник Соловьёв, у окна стоял помощник Жуков.
– Итак, господа, мы имеем умышление на убийство, бедная женщина не растерялась и подняла со страху или боли крик, он—то и привлек внимание соседей и проходивших в эту минуту по улице. Мы имеем описание преступника, но госпожа Быкова, невзирая на нанесенные ей удары, описывает его, как молодого человека приятной наружности, высокого, стройного, с едва появившимися усами на лице. Госпожа Быкова из купеческого сословия, имеет немалый капитал. Что вы думаете об этом?
– Корыстное никто не отменял, – рука Орлова лежала на столе, и пальцы отстукивали в такт крутившуюся в голове мелодию, – кто наследует?
– Большую часть состояния она отписала племяннику Александру, которого, вам, – он обратился к Орлову, – предстоит проверить.
Штабс—капитан только кивнул головой, не в первый раз предстоит убедиться, мог ли наследник посредством друзей или приятелей друзей покуситься на жизнь тетушки.
– Тебе, Миша, – Иван Дмитриевич протянул помощнику паспорт, – необходимо выяснить все о девице, которая прислуживает купчихе, заодно и о прежней ее служанке, которая якобы уехала из столицы. Вот это «якобы» и проверь. Вам, Иван Иванович, – начальник сыскной полиции обратился к надворному советнику Соловьёву, – выяснить все о сестре госпожи Быковой, тоже упомянутой в духовном завещании.
Когда агенты ушли выполнять порученные задания, Иван Дмитриевич нахмурился и откинулся в кресле, постукивая костяшками пальцев по столу, как недавно делал штабс—капитан.
Слишком просто получается, если замешан в деле племянник, тем более он у тетушки бывает часто и, как говорит Быкова, ни в чем не знает отказа. Чужая душа не то, что потемки, а холодный без капельки света подвал, в который нет доступа. Пообещал приятелю долю малую и тот готов был тетушку трубой ржавой, но все равно не сходится, ведь племянник, все—таки будущий юрист, не мог допустить такой непростительной оплошности, если не особые обстоятельства. Может быть, он и не при чем? Это только досужие домыслы, не более? Вот сестрица, та, может быть, вдова, молодой ухажер, которого надо удерживать деньгами и подарками, тоже домыслы, но рассмотреть всякие варианты стоит. Даже прислугу нельзя оставлять в стороне, пять тысяч деньги немалые, иной за всю жизнь столько не имеет, а еще и украшения, не всяк устоит перед соблазном или тот, которому о богатстве, лежащем открыто, рассказали. И еще, кто—то должен знать, что именно сегодня служанки не будет, а останется хозяйка в одиночестве, опять нити сходятся на Саше, ведь он знал. Любопытно, но об этом от сына могла узнать и мать? Нет, все—таки не сходится. Надо подождать, чем обрадуют агенты, а уж потом двигаться дальше.
Год только начался, дело Левовского не доведено до конца, тоже тянет грузом вниз, а здесь новое, Слава Богу, что обошлось без смертоубийства.
Следующим утром первым явился с докладом штабс—капитан Орлов, как всегда с непроницаемым лицом, по которому невозможно было угадать – узнал ли он много или задание провалено. Иван Дмитриевич определял, что Василий Михайлович с хорошими вестями по едва заметной примете – у штабс—капитана почему—то слегка краснело правое ухо. Путилин долго ломал над этой особенностью сыскного агента голову, но так и не пришел ни к одному разумному объяснению.
После приветствия Орлов не стал присаживаться, а стоя начал рассказывать, что ему удалось узнать.
– Александр Петрович Ельский, православный, из дворян, студент юридических курсов Университета, где имеет репутацию серьезного, вдумчивого молодого человека, которому пророчат большое будущее на поприще юриспруденции, двадцати двух лет, уроженец Санкт—Петербурга, – Путилин терпеливо ждал. когда Василий Михайлович перейдет к более насущным вопросам, но штабс—капитан продолжал обстоятельно и подробно, – до смети отца Петра Григорьевича, последовавшего от апоплексического удара, проживал в Берлине. Затем вернулись в столицу, с тех пор здесь и проживает вместе с матерью на Итальянской улице в доме Овсянникова. Друзей не так уж много, никого похожего на нападавшего, я не заметил, приятелей же друзей пока проверить не успел. Господин Ельский играет в карты, но сколько проигрывает или остается в плюсе мне узнать не удалось, у них что—то вроде закрытого клуба, в который посторонним вход воспрещен, а я просто не успел стать своим, – первый раз за время доклада штабс—капитан позволил себе улыбнуться, – но судя по тому, что молодой человек одевается в дорогих магазинах, где ему открыты кредиты, можно было, предположить, что его дела обстоять блестяще и бездетная тетушка балует его, как родного сына, но в этих—то магазинах, господин Ельский имеет долги, а значит, и в карточных играх обстоят дела не столь блестяще.
– Вы думаете, у Ельского большие долги? – Поинтересовался Иван Дмитриевич.
– Я пока не уверен, но выгода от кончины тетушки прямая, он – наследник немалого состояния.
– Это так, но зачем присылать человека с якобы с письмом от сестры, тем более, что сестра могла приехать сама, ведь живет не так далеко?
– Это и показалось мне любопытным, вы же говорили, что сестры в ссоре, вот этим обстоятельством и воспользовался нападавший.
– Или человек не знал, что сестры живут в одном городе и не общаются друг с другом или предполагал, что Дарья Ельская проживает в другом городе.
– Возможно.
– Тогда, Василий Михайлович, как вы думаете, Александр Ельский не мог, чтобы отвести от себя подозрения, наоборот их на себя навлечь, ведь он юрист и должен понимать некоторые тонкости дела.
– Не исключено, ведь пока неизвестно ничего, как я понимаю, – штабс—капитан провел рукою по подбородку, – от Ивана Ивановича.
– Да, еще нет сведений и от Жукова.
– Вы думаете, любезный Василий Михайлович, я не исключаю ни кого из списка подозреваемых, дело вроде бы простое, но в нем множество неясностей. Вы же сами на часть из них указали.
Орлов только кивнул головой.
– Продолжу изыскания в указанном мне направлении.
– Жду вас с новыми сведениями..
Надворный советник Соловьёв не замедлил себя ждать, по его лицу с приятной мягкой улыбкой и блестящим глазам всегда можно прочесть чувства, которыми он владеет в данную минуту, хотя иной раз сосредоточенное лицо не давали ни единого шанса узнать, чем обогатит следствие Иван Иванович.
– Здравия, Иван Дмитрич, – кивнул он и, не ожидая приглашения, присел на стул.
– Сегодня у меня не так уж много накопилось нового, но кое—что есть, – всегда это «есть» давало обширный повод для дальнейшего размышления.
– Слушаю.
Соловьёв достал из кармана лист бумаги, развернул, он всегда записывал нужные сведения, хотя потерей памяти не страдал. Всегда мог припомнить подробности дела годичной давности.
– Дарья Ивановна Ельская, в девичестве Быкова, тридцати девяти лет.
– Тридцати девяти?
– Да, они с сестрой погодки.
Продолжайте.
– В шестнадцать лет сбежала из дому с капитаном, квартировавшей по соседству кавалерийской части, за что отцом Иваном Быковым лишена наследства, поэтому весь его капитал был отписан Устинье. Капитан Ельский обвенчался с Дарьей и вышел в тот же год в отставку. Они уехали в Берлин, где через год у них родился сын, которого назвали Александром, после смерти мужа, последовавшего через семь лет, вернулась в Россию, где к тому времени умер отец. Устинья взяла дело в свои руки и преумножила отцовское наследство на треть.
